The Original™ Обычный Сумасшедший
26.05.2009 в 07:34
Пишет O.Sadey:"Лунная ночь", "Мастер и Маргарита" М.Булгакова, NC-17, слэш, Бездомный х Бегемот
Автор: О.Садей
Бэта: Abyss de Lynx
Фэндом: «Мастер и Маргарита» (М. Булгаков)
Пара: Иван Бездомный, Бегемот
Рейтинг: NC-17
Комментарии автора: мой первый (и, скорее всего, последний) фанфик в этом фандоме. Во сне к поэту Ивану Бездомному приходит таинственный мальчик... Время – после событий, описанных в книге.
читатьПоэт Иван Бездомный смотрел на луну. Луна была полной и будто укоризненно глядела на незатихающий город. А в лунном свете и город-то казался странным, не своим – не той Москвой, к которой поэт привык. И было до страшного легко на душе. Хотелось вальсировать по комнате, петь и смеяться, растворяться в лунном свете – так, чтобы никто и помыслить не мог о том, что это невозможно. Проказница-луна проложила широкую дорогу к его подоконнику, освещая каждую морщинку на усталом лице Бездомного. Плясали пылинки, поднятые худыми ногами со старого ковра. Скупая слеза скатилась по впалой щеке, и снова поэтом овладела та апатия, которая приходила каждое полнолуние. Тогда, когда он вспоминал события, произошедшие много лет назад...
В этот вечер поэт все-таки заснул. Но во сне к нему пришло НЕЧТО. Оно улыбалось, сидело рядом. Мальчишка в черном одеянии пажа, с живыми глубокими глазами, которые сначала показались Ивану двумя провалами на юном лице.
Мальчик пришел по той самой лунной дороге. Пришел в сон, сам будучи сном – Иван осознавал это неожиданно остро. Пришел, нарушив покой спящего поэта, сел на подоконник, свесив ноги в комнату, долго смотрел на поэта оценивающим взглядом. А потом заговорил. Его голос был теплым, напоминал кошачье мурчанье, но было в нем что-то, что заставляло сердце замереть от суеверного ужаса, и кровь то застывала на своем пути, то каруселью бежала по организму, кружа голову и мешая думать.
- Здравствуйте, милорд. Это ваш сон, да..?
Полувопрос-полуутверждение, будто бы он и сам сомневался, что говорит правду. Черные глаза непостижимым образом отражали лунный свет, мерцали, как два осколка алмаза, лежащие на угольно-черном бархате. Тонкие, нежные губы кривились в подобии улыбки, но было заметно, что юноша редко улыбается – гораздо чаще его лицо остается бесстрастным.
- А вы все такой же, милорд! – мальчик спрыгнул с подоконника. Шевельнулось пурпурное перо на черном бархатном берете, встопорщился белоснежный, кажущийся ослепительно белым в полутьме воротник. Мальчик снял берет, взъерошил волосы – так похожие на ночь, накрывшую город. Подошел к Ивану. Поэту казалось, что ночной гость смотрит сверху вниз, хотя его макушка приходилась вровень с плечом мужчины.
- Это сон? – глупо поинтересовался Иван.
- Наверное, - мальчик усмехнулся, сел на кровать поэта. – Ну, а раз сон, то Вы будете стоять как столб посреди комнаты! – в тихом голосе послышалась обида. Иван каким-то даже не шестым – десятым чувством осознал, что обижать мальчика чревато неприятными, а то и опасными последствиями, и решил судьбу не искушать. По мере собственных сил, конечно: опустился на пол там же, где и стоял.
Мальчик рассмеялся. Так же тихо, чуть хрипло. Оперся руками на покрывало чуть сзади, запрокинул голову, мрачно-ласково глядя на поэта. Дернулся кадык на тонкой шее.
- Встаньте, милорд, - как будто с придыханием, но Иван просто не мог в это поверить. Поэт поднялся с пола, робко сел рядом с мальчиком. Черный кафтан соблазнительно обрисовывал каждую черточку тела ночного гостя, тонкий язычок скользнул по розовым губам...
О чем ты думаешь, Ваня! На лице мужчины промелькнул откровенный ужас, но тело предательски реагировало на близость юного существа. Мальчик мотнул головой, отбрасывая с лица прядки цвета ночи, погладил Ивана по щеке:
- Это же сон. А во сне можно все, верно, милорд? – прикосновение прохладных пальцев напомнило ветерок, ласкающий летом разгоряченную кожу. Мальчик погладил его шею: ближе к уху, там, где кожа наиболее чувствительна; царапнул мочку. Теплые губы повторили этот же путь, и черные глаза оказались неожиданно близко. Иван судорожно сглотнул, чувствуя, как предательски напряглось тело. Ладошки мальчика забрались под его рубашку, лаская спину. Язычок скользнул по его губам, чуть надавил, требуя впустить его; Иван машинально приоткрыл рот...
Нет, он не был невинен – встречался с девушками, с некоторыми даже жил некоторое время... Но никто и никогда не дарил ему таких ласк, никто не был так откровенен в своих желаниях, как этот странный мальчишка из не менее странного сна. Теплые губы пили стоны с его губ, от ненавязчивых, легких ласк все тело пробивала дрожь. Истерично взвизгнула молния на брюках, теплая ладошка сомкнулась на его плоти, заставив всхлипнуть в губы мальчика. Тот рассмеялся, навалился на поэта – неожиданно тяжелый и горячий; потерся всем телом, вызвав новый стон. Ласкал везде, где доставал, даря удовольствие, ради которого стоило бы и вовсе не проснуться... Иван не заметил, как оба они оказались без одежды, и мальчик оседлал его бедра. Лунный свет окрасил его кожу в голубоватый свет. Мальчик поймал ладонь поэта, поцеловал огрубевшие пальцы, свободной рукой продолжая поглаживать тело мужчины. Иван тонул в ощущениях, в черных озерах глаз, в прикосновениях потеплевших пальцев. От жаркой тесноты, объявшей его плоть, перехватило дыхание, расширились глаза. Мальчик прикусил губу, насаживаясь на его член, и дыхание вырывалось маленькими порциями, будто нехотя... И чудовищно сложно было оторвать взгляд от нежной кожи, от искривленных от боли губ, от мерцающих глаз... Глубоко внутри разгорался крохотный костер, отдавался уколами удовольствия по всему телу. Мальчик двигался, увеличивая темп, опираясь обеими руками на покрывало по обе стороны от торса Ивана, неестественно выгибаясь.
- Милорд... – едва различимая мольба в тихом голосе, в котором уже проскальзывали скулящие нотки. Иван хрипло выдохнул, балансируя на грани. Одного судорожного движения мальчика оказалось достаточно, чтобы перехватило дыхание, чтобы его партнер резко выпрямился, замирая на долю секунды, из его горла вырвался полустон-полувой... Белесые капли упали на живот поэта, и он знал, что где-то внутри мальчишки остался и его след...
Мальчик соскользнул с него, упал на кровать рядом.
- Какой потрясающий сон... – его голос все больше напоминал мурчанье. – Жаль, что скоро ты проснешься...
Иван обнял его, прижал к себе, уткнулся острым подбородком в макушку.
- Спасибо, - тихо. Мальчик улыбнулся:
- Пожалуйста, милорд. Ты запомнишь этот сон?
- Запомню.
Мальчик мурчал под боком, как большой кот. Это все казалось неправильным, да что там – Иван осознавал то, что так быть не должно, нельзя!..
Но ведь это сон. А во сне все можно. И можно поглаживать свое видение, своего ночного гостя, ероша волосы цвета ночи, несмело целуя тонкие плечи, ладошки, пальцы; слушать тихий смех мальчика и смеяться в ответ. Можно завернуться в одеяло и греть его своим телом, поражаясь холодности юного тела. Можно заснуть, чувствуя, как через двойной слой кожи мерно бьется сердце. Можно, балансируя на грани царства Морфея, понять, что это все-таки не сон...
***
- Марго! – звонкий голос пажа Воланда заставил стаю птиц сняться с веток сливы. Чернокудрая женщина в простом светлом платье, стройная и по-прежнему молодая и красивая, подняла голову, широко улыбнулась:
- Приветствую, Бегемот! Ты по пути или от господина Воланда?
- По пути.
- Заходи, - женщина порхнула к калитке, впустила стройного мальчика в костюме пажа. Закатное солнце, никогда не входящее в зенит, распаляло уставшую землю и навевало мысли о вечном. – Где был?
- У вас... У Ивана.
Неожиданная печаль в голосе мальчика заставила женщину встрепенуться:
- Что-то случилось?
- Нет, все хорошо. Сейчас отправлюсь к мессиру, он меня отпустил только на ночь... Хотя вы ведь не знаете, когда там ночь, - мальчик усмехнулся. Черные провалы глаз заблестели, когда он повернулся к солнцу лицом. – Передавай привет Мастеру.
Маргарита долго смотрела, как исчезает вдали, в глубокой черноте, хрупкая мальчишеская фигурка Бегемота. Вытерла непрошенную слезу, поправила тяжелые локоны. Грустная улыбка, казалось, срослась с лицом женщины. Однако впечатление ошибочно: стоило появиться на крыльце добротного деревянного дома седому мужчине, как в глазах Маргариты заплясали огоньки счастья. Мужчина обнял ее, зарываясь носом в волосы цвета клубящегося на горизонте тумана, откуда приходили иногда Фагот и Бегемот. Вместе или по отдельности.
***
- Фагот? – громадный черный кот потерся о ноги Рыцаря. Тот взял кота на руки, почесал за ушком:
- Нагулялся, Бегемотище? Иди, мессир ждет.
На пол встал уже хрупкий юноша в черном. Отбросил с лица пряди волос, напоминающих цветом провал колодца, надел протянутый берет, поправил перо:
- Ну, как?
- Иди, - Фагот подтолкнул товарища к высоким створчатым дверям. Мальчик кивнул, стирая с лица улыбку...
***
Утро постучалось в окно золотистыми лучиками солнца. Один лучик, набравшись смелости, скользнул по уставшему лицу спящего мужчины. Мужчина отмахнулся от него, перевернулся на другой бок – так, чтобы лучикам не было возможности изучать его лицо. Инстинктивно сжалась рука, забрав первую попавшуюся вещь: черный бархатный берет с длинным пером.
URL записиЛунная ночь
Автор: О.Садей
Бэта: Abyss de Lynx
Фэндом: «Мастер и Маргарита» (М. Булгаков)
Пара: Иван Бездомный, Бегемот
Рейтинг: NC-17
Комментарии автора: мой первый (и, скорее всего, последний) фанфик в этом фандоме. Во сне к поэту Ивану Бездомному приходит таинственный мальчик... Время – после событий, описанных в книге.
читатьПоэт Иван Бездомный смотрел на луну. Луна была полной и будто укоризненно глядела на незатихающий город. А в лунном свете и город-то казался странным, не своим – не той Москвой, к которой поэт привык. И было до страшного легко на душе. Хотелось вальсировать по комнате, петь и смеяться, растворяться в лунном свете – так, чтобы никто и помыслить не мог о том, что это невозможно. Проказница-луна проложила широкую дорогу к его подоконнику, освещая каждую морщинку на усталом лице Бездомного. Плясали пылинки, поднятые худыми ногами со старого ковра. Скупая слеза скатилась по впалой щеке, и снова поэтом овладела та апатия, которая приходила каждое полнолуние. Тогда, когда он вспоминал события, произошедшие много лет назад...
В этот вечер поэт все-таки заснул. Но во сне к нему пришло НЕЧТО. Оно улыбалось, сидело рядом. Мальчишка в черном одеянии пажа, с живыми глубокими глазами, которые сначала показались Ивану двумя провалами на юном лице.
Мальчик пришел по той самой лунной дороге. Пришел в сон, сам будучи сном – Иван осознавал это неожиданно остро. Пришел, нарушив покой спящего поэта, сел на подоконник, свесив ноги в комнату, долго смотрел на поэта оценивающим взглядом. А потом заговорил. Его голос был теплым, напоминал кошачье мурчанье, но было в нем что-то, что заставляло сердце замереть от суеверного ужаса, и кровь то застывала на своем пути, то каруселью бежала по организму, кружа голову и мешая думать.
- Здравствуйте, милорд. Это ваш сон, да..?
Полувопрос-полуутверждение, будто бы он и сам сомневался, что говорит правду. Черные глаза непостижимым образом отражали лунный свет, мерцали, как два осколка алмаза, лежащие на угольно-черном бархате. Тонкие, нежные губы кривились в подобии улыбки, но было заметно, что юноша редко улыбается – гораздо чаще его лицо остается бесстрастным.
- А вы все такой же, милорд! – мальчик спрыгнул с подоконника. Шевельнулось пурпурное перо на черном бархатном берете, встопорщился белоснежный, кажущийся ослепительно белым в полутьме воротник. Мальчик снял берет, взъерошил волосы – так похожие на ночь, накрывшую город. Подошел к Ивану. Поэту казалось, что ночной гость смотрит сверху вниз, хотя его макушка приходилась вровень с плечом мужчины.
- Это сон? – глупо поинтересовался Иван.
- Наверное, - мальчик усмехнулся, сел на кровать поэта. – Ну, а раз сон, то Вы будете стоять как столб посреди комнаты! – в тихом голосе послышалась обида. Иван каким-то даже не шестым – десятым чувством осознал, что обижать мальчика чревато неприятными, а то и опасными последствиями, и решил судьбу не искушать. По мере собственных сил, конечно: опустился на пол там же, где и стоял.
Мальчик рассмеялся. Так же тихо, чуть хрипло. Оперся руками на покрывало чуть сзади, запрокинул голову, мрачно-ласково глядя на поэта. Дернулся кадык на тонкой шее.
- Встаньте, милорд, - как будто с придыханием, но Иван просто не мог в это поверить. Поэт поднялся с пола, робко сел рядом с мальчиком. Черный кафтан соблазнительно обрисовывал каждую черточку тела ночного гостя, тонкий язычок скользнул по розовым губам...
О чем ты думаешь, Ваня! На лице мужчины промелькнул откровенный ужас, но тело предательски реагировало на близость юного существа. Мальчик мотнул головой, отбрасывая с лица прядки цвета ночи, погладил Ивана по щеке:
- Это же сон. А во сне можно все, верно, милорд? – прикосновение прохладных пальцев напомнило ветерок, ласкающий летом разгоряченную кожу. Мальчик погладил его шею: ближе к уху, там, где кожа наиболее чувствительна; царапнул мочку. Теплые губы повторили этот же путь, и черные глаза оказались неожиданно близко. Иван судорожно сглотнул, чувствуя, как предательски напряглось тело. Ладошки мальчика забрались под его рубашку, лаская спину. Язычок скользнул по его губам, чуть надавил, требуя впустить его; Иван машинально приоткрыл рот...
Нет, он не был невинен – встречался с девушками, с некоторыми даже жил некоторое время... Но никто и никогда не дарил ему таких ласк, никто не был так откровенен в своих желаниях, как этот странный мальчишка из не менее странного сна. Теплые губы пили стоны с его губ, от ненавязчивых, легких ласк все тело пробивала дрожь. Истерично взвизгнула молния на брюках, теплая ладошка сомкнулась на его плоти, заставив всхлипнуть в губы мальчика. Тот рассмеялся, навалился на поэта – неожиданно тяжелый и горячий; потерся всем телом, вызвав новый стон. Ласкал везде, где доставал, даря удовольствие, ради которого стоило бы и вовсе не проснуться... Иван не заметил, как оба они оказались без одежды, и мальчик оседлал его бедра. Лунный свет окрасил его кожу в голубоватый свет. Мальчик поймал ладонь поэта, поцеловал огрубевшие пальцы, свободной рукой продолжая поглаживать тело мужчины. Иван тонул в ощущениях, в черных озерах глаз, в прикосновениях потеплевших пальцев. От жаркой тесноты, объявшей его плоть, перехватило дыхание, расширились глаза. Мальчик прикусил губу, насаживаясь на его член, и дыхание вырывалось маленькими порциями, будто нехотя... И чудовищно сложно было оторвать взгляд от нежной кожи, от искривленных от боли губ, от мерцающих глаз... Глубоко внутри разгорался крохотный костер, отдавался уколами удовольствия по всему телу. Мальчик двигался, увеличивая темп, опираясь обеими руками на покрывало по обе стороны от торса Ивана, неестественно выгибаясь.
- Милорд... – едва различимая мольба в тихом голосе, в котором уже проскальзывали скулящие нотки. Иван хрипло выдохнул, балансируя на грани. Одного судорожного движения мальчика оказалось достаточно, чтобы перехватило дыхание, чтобы его партнер резко выпрямился, замирая на долю секунды, из его горла вырвался полустон-полувой... Белесые капли упали на живот поэта, и он знал, что где-то внутри мальчишки остался и его след...
Мальчик соскользнул с него, упал на кровать рядом.
- Какой потрясающий сон... – его голос все больше напоминал мурчанье. – Жаль, что скоро ты проснешься...
Иван обнял его, прижал к себе, уткнулся острым подбородком в макушку.
- Спасибо, - тихо. Мальчик улыбнулся:
- Пожалуйста, милорд. Ты запомнишь этот сон?
- Запомню.
Мальчик мурчал под боком, как большой кот. Это все казалось неправильным, да что там – Иван осознавал то, что так быть не должно, нельзя!..
Но ведь это сон. А во сне все можно. И можно поглаживать свое видение, своего ночного гостя, ероша волосы цвета ночи, несмело целуя тонкие плечи, ладошки, пальцы; слушать тихий смех мальчика и смеяться в ответ. Можно завернуться в одеяло и греть его своим телом, поражаясь холодности юного тела. Можно заснуть, чувствуя, как через двойной слой кожи мерно бьется сердце. Можно, балансируя на грани царства Морфея, понять, что это все-таки не сон...
***
- Марго! – звонкий голос пажа Воланда заставил стаю птиц сняться с веток сливы. Чернокудрая женщина в простом светлом платье, стройная и по-прежнему молодая и красивая, подняла голову, широко улыбнулась:
- Приветствую, Бегемот! Ты по пути или от господина Воланда?
- По пути.
- Заходи, - женщина порхнула к калитке, впустила стройного мальчика в костюме пажа. Закатное солнце, никогда не входящее в зенит, распаляло уставшую землю и навевало мысли о вечном. – Где был?
- У вас... У Ивана.
Неожиданная печаль в голосе мальчика заставила женщину встрепенуться:
- Что-то случилось?
- Нет, все хорошо. Сейчас отправлюсь к мессиру, он меня отпустил только на ночь... Хотя вы ведь не знаете, когда там ночь, - мальчик усмехнулся. Черные провалы глаз заблестели, когда он повернулся к солнцу лицом. – Передавай привет Мастеру.
Маргарита долго смотрела, как исчезает вдали, в глубокой черноте, хрупкая мальчишеская фигурка Бегемота. Вытерла непрошенную слезу, поправила тяжелые локоны. Грустная улыбка, казалось, срослась с лицом женщины. Однако впечатление ошибочно: стоило появиться на крыльце добротного деревянного дома седому мужчине, как в глазах Маргариты заплясали огоньки счастья. Мужчина обнял ее, зарываясь носом в волосы цвета клубящегося на горизонте тумана, откуда приходили иногда Фагот и Бегемот. Вместе или по отдельности.
***
- Фагот? – громадный черный кот потерся о ноги Рыцаря. Тот взял кота на руки, почесал за ушком:
- Нагулялся, Бегемотище? Иди, мессир ждет.
На пол встал уже хрупкий юноша в черном. Отбросил с лица пряди волос, напоминающих цветом провал колодца, надел протянутый берет, поправил перо:
- Ну, как?
- Иди, - Фагот подтолкнул товарища к высоким створчатым дверям. Мальчик кивнул, стирая с лица улыбку...
***
Утро постучалось в окно золотистыми лучиками солнца. Один лучик, набравшись смелости, скользнул по уставшему лицу спящего мужчины. Мужчина отмахнулся от него, перевернулся на другой бок – так, чтобы лучикам не было возможности изучать его лицо. Инстинктивно сжалась рука, забрав первую попавшуюся вещь: черный бархатный берет с длинным пером.
@темы: слэш, Иван Бездомный, фанфикшн, Бегемот